Неточные совпадения
Левин покраснел гораздо больше ее, когда она сказала ему, что
встретила Вронского у княгини Марьи Борисовны. Ей очень трудно было сказать это ему, но еще труднее было
продолжать говорить о подробностях
встречи, так как он не спрашивал ее, а только нахмурившись смотрел на нее.
— Очень рад, — сказал он холодно, — по понедельникам мы принимаем. — Затем, отпустив совсем Вронского, он сказал жене: — и как хорошо, что у меня именно было полчаса времени, чтобы
встретить тебя и что я мог показать тебе свою нежность, —
продолжал он тем же шуточным тоном.
— Я вам давно это хотела сказать, —
продолжала она, решительно глядя ему в глаза и вся пылая жегшим ее лицо румянцем, — а нынче я нарочно приехала, зная, что я вас
встречу.
Все встали
встретить Дарью Александровну. Васенька встал на минуту и со свойственным новым молодым людям отсутствием вежливости к дамам чуть поклонился и опять
продолжал разговор, засмеявшись чему-то.
Сергей Иванович
встретил брата своею обычною для всех, ласково-холодною улыбкой и, познакомив его с профессором,
продолжал разговор.
— Я знаю кое-что. Стива мне говорил, и поздравляю вас, он мне очень нравится, —
продолжала Анна, — я
встретила Вронского на железной дороге.
— О, вы еще не знаете его, — отвечал Манилов, — у него чрезвычайно много остроумия. Вот меньшой, Алкид, тот не так быстр, а этот сейчас, если что-нибудь
встретит, букашку, козявку, так уж у него вдруг глазенки и забегают; побежит за ней следом и тотчас обратит внимание. Я его прочу по дипломатической части. Фемистоклюс, —
продолжал он, снова обратясь к нему, — хочешь быть посланником?
— Люди там не лучше, не умнее, чем везде, —
продолжал он. — Редко
встретишь человека, для которого основным вопросом бытия являются любовь, смерть…
— Недавно в таком же вот собрании
встретил Струве, — снова обратился Тагильский к Самгину. — Этот, сообразно своей натуре,
продолжает быть слепым, как сыч днем. Осведомился у меня: как мыслю? Я сказал: «Если б можно было выкупать идеи, как лошадей, которые гуляли в — барском овсе, я бы дал вам по пятачку за те мои идеи, которыми воспользовался сборник “Вехи”».
Анна Андреевна, лишь только обо мне доложили, бросила свое шитье и поспешно вышла
встретить меня в первую свою комнату — чего прежде никогда не случалось. Она протянула мне обе руки и быстро покраснела. Молча провела она меня к себе, подсела опять к своему рукоделью, меня посадила подле; но за шитье уже не принималась, а все с тем же горячим участием
продолжала меня разглядывать, не говоря ни слова.
Замечу, между прочим, что в том, что он заговорил со мной про французскую революцию, я увидел какую-то еще прежнюю хитрость его, меня очень забавлявшую: он все еще
продолжал считать меня за какого-то революционера и во все разы, как меня
встречал, находил необходимым заговорить о чем-нибудь в этом роде.
— Он мне напомнил! И признаюсь, эти тогдашние несколько дней в Москве, может быть, были лучшей минутой всей жизни моей! Мы все еще тогда были так молоды… и все тогда с таким жаром ждали… Я тогда в Москве неожиданно
встретил столько… Но
продолжай, мой милый: ты очень хорошо сделал на этот раз, что так подробно напомнил…
Голландцы
продолжали распространяться внутрь, не
встречая препятствий, потому что кафры, кочуя по пустым пространствам, не успели еще сосредоточиться в одном месте. Им даже нравилось соседство голландцев, у которых они могли воровать скот, по наклонности своей к грабежу и к скотоводству как к промыслу, свойственному всем кочующим народам.
— Они всегда жалуются, — сказал генерал. — Ведь мы их знаем. — Он говорил о них вообще как о какой-то особенной, нехорошей породе людей. — А им тут доставляется такое удобство, которое редко можно
встретить в местах заключения, —
продолжал генерал.
— Странно, я
встречаю в вас первую женщину, с которой нельзя соскучиться, — говорила Зося, все еще
продолжая вздрагивать всем телом от душившего ее смеха.
— Здравствуйте пожалуйста, — сказал Иван Петрович,
встречая его на крыльце. — Очень, очень рад видеть такого приятного гостя. Пойдемте, я представлю вас своей благоверной. Я говорю ему, Верочка, —
продолжал он, представляя доктора жене, — я ему говорю, что он не имеет никакого римского права сидеть у себя в больнице, он должен отдавать свой досуг обществу. Не правда ли, душенька?
— Вон кто виноват! — сказал мой кучер, указывая кнутом на поезд, который успел уже свернуть на дорогу и приближался к нам, — уж я всегда это замечал, —
продолжал он, — это примета верная —
встретить покойника… Да.
Вера Павловна, возвратившись в Петербург, увидела, что если и нужно ей бывать в этой швейной, то разве изредка, ненадолго; что если она
продолжает бывать там почти каждый день, то, собственно, потому только, что ее влечет туда ее привязанность, и что там
встречает ее привязанность; может быть, на несколько времени еще и не вовсе бесполезны ее посещения, все-таки Мерцалова еще находит иногда нужным советоваться с нею; но это берет так мало времени и бывает все реже; а скоро Мерцалова приобретет столько опытности, что вовсе перестанет нуждаться в Вере Павловне.
К концу тяжелой эпохи, из которой Россия выходит теперь, когда все было прибито к земле, одна официальная низость громко говорила, литература была приостановлена и вместо науки преподавали теорию рабства, ценсура качала головой, читая притчи Христа, и вымарывала басни Крылова, — в то время,
встречая Грановского на кафедре, становилось легче на душе. «Не все еще погибло, если он
продолжает свою речь», — думал каждый и свободнее дышал.
Что бы ни было, отвечай; казначейство обокрадут — виноват; церковь сгорела — виноват; пьяных много на улице — виноват; вина мало пьют — тоже виноват (последнее замечание ему очень понравилось, и он
продолжал более веселым тоном); хорошо, вы меня
встретили, ну,
встретили бы министра, да тоже бы эдак мимо; а тот спросил бы: «Как, политический арестант гуляет? — городничего под суд…»
Муравьев говорил арестантам «ты» и ругался площадными словами. Раз он до того разъярился, что подошел к Цехановичу и хотел его взять за грудь, а может, и ударить —
встретил взгляд скованного арестанта, сконфузился и
продолжал другим тоном.
— А еще однокашники, —
продолжал Илья Федотыч. — Скоро, пожалуй, на улице
встретит и не узнает… Вот тебе и дружба. Хе-хе… А еще говорят, что старая хлеб-соль впереди.
— Ты ведь не знаешь, какая у нас тревога! —
продолжала Гловацкая, стоя по-прежнему в отцовском мундире и снова принявшись за утюг и шляпу, положенные на время при
встрече с Лизой. — Сегодня, всего с час назад, приехал чиновник из округа от попечителя, — ревизовать будет. И папа, и учители все в такой суматохе, а Яковлевича взяли на парадном подъезде стоять. Говорят, скоро будет в училище. Папа там все хлопочет и болен еще… так неприятно, право!
Вы знаете, вся жизнь моя была усыпана тернием, и самым колючим из них для меня была лживость и лесть окружавших меня людей (в сущности, Александра Григорьевна только и дышала одной лестью!..); но на склоне дней моих, —
продолжала она писать, — я
встретила человека, который не только сам не в состоянии раскрыть уст своих для лжи, но гневом и ужасом исполняется, когда слышит ее и в словах других.
— У меня написана басня-с, —
продолжал он, исключительно уже обращаясь к нему, — что одного лацароне [Лацароне (итальян.) — нищий, босяк.] подкупили в Риме англичанина убить; он раз
встречает его ночью в глухом переулке и говорит ему: «Послушай, я взял деньги, чтобы тебя убить, но завтра день святого Амвросия, а патер наш мне на исповеди строго запретил людей под праздник резать, а потому будь так добр, зарежься сам, а ножик у меня вострый, не намает уж никак!..» Ну, как вы думаете — наш мужик русский побоялся ли бы патера, или нет?..
— А то, барин, еще умора… —
продолжала она, развеселившись, — этта верхний-то хозяин наш, Виссарион Ардальонович
встретил меня в сенях; он наглый такой, ни одной девушки не пропустит…
— Теперь, друг, еще одно слово, —
продолжал он. — Слышал я, как твоя слава сперва прогремела; читал потом на тебя разные критики (право, читал; ты думаешь, я уж ничего не читаю);
встречал тебя потом в худых сапогах, в грязи без калош, в обломанной шляпе и кой о чем догадался. По журналистам теперь промышляешь?
— Я
встречал много поклонников вашего таланта, —
продолжал князь, — и знаю двух самых искренних ваших почитательниц. Им так приятно будет узнать вас лично. Это графиня, мой лучший друг, и ее падчерица, Катерина Федоровна Филимонова. Позвольте мне надеяться, что вы не откажете мне в удовольствии представить вас этим дамам.
— Нашего брата, странника, на святой Руси много, —
продолжал Пименов, — в иную обитель придешь, так даже сердце не нарадуется, сколь тесно бывает от множества странников и верующих. Теперь вот далеко ли я от дому отшел, а и тут попутчицу себе
встретил, а там: что ближе к святому месту подходить станем, то больше народу прибывать будет; со всех, сударь, дорог всё новые странники прибавляются, и придешь уж не один, а во множестве… так, что ли, Пахомовна?
— Вы, господа литераторы, —
продолжал он, прямо обращаясь к Калиновичу, — живя в хорошем обществе,
встретите характеры и сюжеты интересные и знакомые для образованного мира, а общество, наоборот, начнет любить, свое, русское, родное.
— Гм! — произнес князь. — Как же я рад, что вас
встретил! —
продолжал он, беря Калиновича за руку и идя с ним. — Посмотрите, однако, как Петербург хорошеет: через пять лет какие-нибудь приедешь и не узнаешь. Посмотрите: это здание воздвигается… что это за прелесть будет! — говорил князь, видимо, что-то обдумывая.
— Merci! — отвечал Дубовский, торопливо выпивая вино, и, видимо, тронутый за чувствительную струну, снова
продолжал: — Я был, однако, так еще осторожен, что не позволил себе прямо отнестись в редакцию, а вот именно самого Павла Николаича,
встретив в одном доме, спрашиваю, что могу ли надеяться быть напечатан у них. Он говорил: «Очень хорошо, очень рад». Имел ли я после того право быть почти уверен?
— Послушайте, Калинович, —
продолжала она, протягивая ему прекрасную свою ручку, — мне казалось, что я когда-то нравилась вам; наконец, в последнее время вы были так любезны, вы говорили, что только
встречи со мной доставляют вам удовольствие и воскрешают ваши прежние радости… Послушайте, я всю жизнь буду вам благодарна, всю жизнь буду любить вас; только спасите отца моего, спасите его, Калинович!
— Но при всех этих сумасбродствах, — снова
продолжал он, — наконец, при этом страшном характере, способном совершить преступление, Сольфини был добрейший и благороднейший человек. Например, одна его черта: он очень любил ходить в наш собор на архиерейскую службу, которая напоминала ему Рим и папу. Там обыкновенно на паперти
встречала его толпа нищих. «А, вы, бедные, — говорил он, — вам нечего кушать!» — и все, сколько с ним ни было денег, все раздавал.
— В самом деле, —
продолжал Петр Иваныч, — какое коварство! что за друг! не видался лет пять и охладел до того, что при
встрече не задушил друга в объятиях, а позвал его к себе вечером, хотел усадить за карты… и накормить…
— Я вам все это говорю, —
продолжала Марья Николаевна спокойным тоном, который, однако, не совсем соответствовал выражению ее лица, — потому что вы мне очень нравитесь; да, не удивляйтесь, я не шучу; потому, что после
встречи с вами мне было бы неприятно думать, что вы сохраните обо мне воспоминание нехорошее… или даже не нехорошее, это мне все равно, а неверное.
— Врешь, врешь!.. Ты не клепли, ведьма!.. А уж тебе, Аксинья, коли где
встречу, всю косу растреплю!.. Ты не отбивай у других! —
продолжала орать Маланья.
— Тут тоже я
встречаю некоторые недоумения для себя, —
продолжал он.
— Вот и прекрасно! —
продолжал Глумов, — кстати, позволь уж и параграф об улицах просмотреть. Шероховатости местами попадаются; сейчас:"при входе в баню", и тут же следом:"при
встрече с лицами высшими" — нехорошо, братец!
— Нет, не ранен, — сказал Басманов, принимая эти слова за насмешку и решившись
встретить ее бесстыдством, — нет, не ранен, а только уморился немного, да вот лицо как будто загорело. Как думаешь, князь, — прибавил он,
продолжая смотреться в зеркало и поправляя свои жемчужные серьги, — как думаешь, скоро сойдет загар?
Продолжая ехать далее, князь и Михеич
встретили еще много опричников. Иные были уже пьяны, другие только шли в кабак. Все смотрели нагло и дерзко, а некоторые даже делали вслух такие грубые замечания насчет всадников, что легко можно было видеть, сколь они привыкли к безнаказанности.
— Это тебе не в почет! —
продолжал Максим и хотел отвесить ему второй удар; но сабля
встретила плашмя дубину другого разбойника и разлетелась наполы.
Зима приближилась — Руслан
Свой путь отважно
продолжаетНа дальний север; с каждым днем
Преграды новые
встречает...
— Был, сударыня, был-с! —
продолжает он с увлечением и вытягиваясь во весь рост. — Встречали-с! Провожали-с! Шагу по улице не делал, чтобы квартальный впереди народ не разгонял-с! Без стерляжьей ухи за стол не саживался-с! А что насчет этих помпадурш-с…
— Милости прошу, Марфа Петровна, давненько не видались, —
встретила свою гостью Агнея Герасимовна. — Новенького чего нет ли? Больше нашего людей-то видите, —
продолжала хозяйка, вперед знавшая, что недаром гостья тащилась такую даль.
Поляк, не отвечая ни слова, принялся есть, а Юрий, не переменяя положения,
продолжал его потчевать. Бедный пан спешил глотать целыми кусками, давился. Несколько раз принимался он просить помилования; но Юрий оставался непреклонным, и умоляющий взор поляка
встречал всякий раз роковое дуло пистолета, взведенный курок и грозный взгляд, в котором он ясно читал свой смертный приговор.
— Вы узнали меня? Как я рада! как я… (Она остановилась, слегка покраснела и выпрямилась.) Это очень приятная
встреча, —
продолжала она уже по-французски. — Позвольте познакомить вас с моим мужем. Vаlеriеn, мсье Литвинов, un ami d'enfance; Валериан Владимирович Ратмиров, мой муж.
— Скажу тебе по правде, —
продолжал дядя, — давно я таких мудрецов не
встречал. Много нынче"умниц"развелось, да другой все-таки хоть краешек заключения да приподнимет, а ты — на-тко! Давно ли это с тобой случилось?
— Вы не к пьяным пришли, не к жуликам, —
продолжал Лунёв, вздрагивая от напряжения, — вас
встречают уважительно… и, как барышня образованная, вы должны ответить тем же…
— Я сейчас
встретила Елену, —
продолжала г-жа Петицкая как бы самым обыкновенным голосом. — Вообразите, она лежит на траве вся расплаканная, так что мне даже жаль стало ее, бедненькую.